Старое письмо, найденное в закромах памяти
В обед я шла мимо шелковицы, той, где мы летом ели ягоды, помнишь? Шла по верху, а она внизу стоит: сколько раз ходила, мимо, смотрела на нее, но как-то не замечала того, что увидела сейчас. Может, потому не замечала, что было лето и все вокруг было окутано маревом зелени, скрывающим все и вся…
Там, оказывается, два дерева: одно большое, старое, по высоте почти с этот пятиэтажный дом, рядом с которым стоит. Скорее всего, его и посадили, когда дом строили. И вот оно выросло, состарилось, а дом стоит… в нем живут люди, возможно те, что въехали в него сразу после постройка и те, что стали жильцами намного позже.
Старая шелковица… листья на ней почти облетели и лежат желтым пятном у ствола. Только кое-где на раскинутых ветвях виднеются оставшиеся, они еще немного зеленеют, но и их уже поддернула седая желтизна: позолотой ее назвать трудно. Скоро придет и их черед, и они лягут у ее ног… как прошедшие годы…а потом засохнут и них накроет снег… я видела падение одного листа.
«Если б листья знать могли, сколько лёту до земли…» – это ты мне когда-то прислал.
А возле нее – представь: осень, а молодое деревце еще совсем зеленое! Листья на нем такие крупные, яркие, как будто и нет на них непогоды! Оно держит их крепко, не желая отпускать в полет, держит, как будто надеется так всю зиму и простоять зеленым.
Знаешь, а ведь я когда-то видела среди зимы деревце с зелеными листьями: был сильный мороз, они замерзли и казались стеклянно-фарфоровыми, покрыты кристаллами инея. Казалось, тронь их и они зазвенят, а если упадут, то разобьются на сотни-сотен маленьких зеленых хрусталиков. Видимо, деревце по своей молодости, не захотело отпускать их осенью в полет, думало, что так оно будет зимой красивее и будет выгодно отличаться от своих собратьев. Так оно и есть: оно бросалось в глаза, завораживало своею неповторимостью, запоминалось на долго. Я уж не помню, сколько лет назад я его видела. Да только не знало оно, глупое, как это опасно – оставлять листву на зиму, не обнажаться… не знало, что эта красота может привести его к гибели. Что за глупости думать, будто обнажение – это глупо и постыдно… иногда только оно и является истинным спасением.
Отвлеклась я что-то…
Молодое деревце было притягательным не только из-за зеленой листвы: сквозь крону я рассмотрела его ствол. Где-то на высоте человеческого роста оно вдруг резко, почти под прямым углом изгибалось параллельно земле в сторону старой шелковицы. Да и оба ствола, молодого и старого деревьев, были немного наклонены друг к другу, как бы тянулись навстречу… чему-то…
Но, видимо, в какой-то момент молодое все же передумало и пошло вновь резко расти ввысь, изобразив своим телом замысловатую петлю. Но все равно и этот ствол был немного наклонен к старому дереву.
Возможно, новое деревце выросло от корня старого, возможно – от того, что упавшая ягодка проросла и дала ему жизнь: да разве в этом дело – просто я смотрела на них и думала: им хорошо вместе не смотря ни на что.
Но, старое дерево умирало быстрее молодого – таковы законы жизни. Возможно, на будущий год оно уже и не даст плодов, но это не важно – скоро молодое войдет в силу и на нем появятся ягоды, которые будут рвать прохожие.
Ирина Пуджа